Проза / Гости Маяка

Тощий Якоб
(мистическая зарисовка)

«Человек – мал, а дом его – мир»
Марк Теренций

Я лежу на холодном полу, раскинув руки в стороны, как морская звезда. Толстые влажные каменные квадраты подо мной плотно держат мой тонкий позвоночник, словно скрипичную деку. Отражаются болью. Мои пальцы касаются стен, по которым сбегают капли, причудливо  ломая свою совершенную траекторию о шероховатость плит, припудренных малахитово-серым мшистым велюром. Мои ступни упираются в ледяную решётку единственного окна-амбразуры, льющего скупой дневной свет сквозь пелену привычного тумана. Белый день цвета сыворотки.

Это единственное положение, в котором я не вижу моря. Иногда его видеть невыносимо.

Мой дом – маяк. Старый маяк, построенный шведами в эпоху побед и триумфов на вечно мёрзлой саамской земле. Высотой в шестьдесят пять футов, каким был при рождении, сегодня осел он в зыбкий прибрежный песок и ледяную воду на добрую осьмушку, разбросал камни фундамента и как-то кряжисто опёрся на сваи, словно приготовился к прыжку. Узкий, худющий, торчащий из воды, как прокопчённая церковная свечка, с крохотным круговым балконом на самом верху, придающим ему издалека вид одинокого визитёра в дорожной шляпе. Морской привратник, наречённый моряками Тощим Якобом.

Продолжить →

Сильная любовь

Куприян всё-таки дожил до пенсии. Дожить-то дожил, но не пережил. В тот же день напился с друзьями на радостях, что закончились трудовые мучения, до дома кое-как доволокся, на второй этаж почти поднялся, да на предпоследней  ступеньке споткнулся и кубарем скатился вниз. Там и остался лежать до утра. Утром соседка с первого этажа скотину собралась убирать, вышла в коридор и наткнулась на Куприяна, лежащего почти у самой её двери.

– Купрей, чего развалился у самого порога? Ни пройти ни проехать, – слегка пнула сапогом соседа Антонина. – С утра уже нализался, как свинья!

В ответ Куприян только что-то невнятно прохрипел.

– Что-что? – не расслышав, нагнулась над ним соседка и тут же резко отпрянула назад, разглядев синюшное лицо с запекшейся на лбу кровью. – Да ты чего, Купрей, ты чего? – испуганно прошептала Антонина, пятясь от скрюченного на полу соседа. – Плохо тебе, чего ли?

Продолжить →

Книга рассказывает о простой русской женщине, рожденной во время Великой Отечественной войны, и чье детство пришлось на тяжелое послевоенное время в отдаленной Сибирской деревне.
О ее первых шагах во взрослой жизни, трудностях и преодолении судьбы. О сложных и противоречивых отношениях с сыном, которые, тем не менее, пропитаны безграничной материнской любовью.

Продолжить →

Роман «Музыка» я помню еще по предчувствию рождения чуда, помню, как Елена делилась замыслом на Южно-Уральской премии и позже на авторской встрече в Булгаковском доме. И уже видела неугомонную, звучащую на все голоса Москву…

«Музыка» – это роман-симфония, где переплелись времена взлетов и падений, любви и смерти героев – и их воскрешения в Музыке: голосом в поднебесье, скрипками, флейтами, духовыми… (будто музыкальные инструменты способны пророчить и воплощать высший замысел в судьбу, будто само время дышит их голосами), потому что музыка и есть сама жизнь, и она всегда настоящая. «Музыка» – это роман, который будет еще долго звучать внутри, в сердце, в мыслях… после прочтения.

«Музыка – вот судьба. Это рок. В этой симфонии мы все, каждый, – кто скрипка, кто труба, кто хрустальная челеста. Падает музыки водопад! Разбивается на тысячу кусков! Мы кричим, пляшем и плачем, а людям кажется, это звучит музыка».

Продолжить →

Выражаю глубокую благодарность Елене Ханен за возможность поделиться на страницах Маяка ценными и редкими  переводами сказок Манфреда Кюбера:
Манфред Кюбер – биография и книги на livelib.ru

«Автор, на мой взгляд, незаслуженно забытый. В России была издана его книга «Три свечи маленькой Вероники»» (Елена Ханен).
В настоящее время готовится к изданию его новая книга, две сказки из которой мы сейчас и представим.

Великий миг

Птица сидела в клетке и печально смотрела на солнечный свет. Это была певчая птица, живущая в очень культурной стране – по крайней мере, таковой эта страна себя считала.
В голубой дали виднелись горы.
«Там, за горами находится юг, – думала птица. – Я летала туда однажды. Всего лишь один раз»

Птице казалось, что синеющие на горизонте горы очень близко. Тоскуя, она прижималась к прутьям клетки.
– Эти горы так близко от меня, – говорила она. – Если бы у клетки не было прутьев!  Если бы дверца  открылась – один-единственный разочек! И настал бы великий миг… Несколько взмахов крыльями, и вот я уже там, за синими горами.

Продолжить →

Эссе к 135-летию Николая Гумилева

Наверное, раз двести я проезжал на автомобиле по дороге Бежецк — Красный холм мимо поворота на  Градницы, мимо знаменитого Дома поэтов. Сам — уроженец Бежецка, родился я еще тогда в деревянном городском роддоме №1, каждый год раза по четыре навещал родственников в Молоковском районе, а дорога на Градницы как раз на этом пути. Часто, опять же мимо этого поворота, ездил в Бежецк на базар за рыбой из Весьегонска, судак и караси здесь стоили в два раза дешевле, чем в Липецке, набирал целый армейский рюкзак.

Продолжить →