Бродила аллеями парка, размышляя над недавно прочитанным эссе о психических расстройствах, где автор утверждает, что катализатором служит совпадение душевного разлада с судьбоносными обстоятельствами крушения, одновременное расщепление, разрушение, распад… мира внутреннего и мира внешнего, будто одно обуславливает и подтверждает другое, доказывает безысходность – всего и сразу.
Мои книги | Подписаться на новости | Архив писем | ПоблагодаритьЖивописание
Это похоже на запись снов, или как нам пишется
«Начни писать, всё наладится!»
(из письма давнего друга)
Мы сидели с рыжим у нашего пруда-океана с кувшинками и одной черепахой, раскачиваясь на «воздушной» скамейке. В полной темноте, на границе вечерних сумерек и ночи. Только плеск уток в пруду выдавал живое движение поблизости…
Нет никого несчастнее на свете, чем писатель, которому не пишется, и я всё пыталась ответить себе на вопрос: почему?
Осенний импрессионизм, или о непостижимости времени
«Из того, что разбито вдребезги,
вырастают мечты»
Осенью отчего-то все мысли о времени, его неуловимости и непостижимости. Осеннее равноденствие воспринимается как некий рубеж, даже итог. Славянский новый год и приходится на осень. Может, поэтому никому и не удается «начать новую жизнь» с первого января: опоздали с начинанием.
Я брожу по аллеям парка – всякий раз новыми маршрутами – и пишу себе письма в прошлое, или присаживаюсь на скамейку рядом с собой в 2012 год, как в рассказе «Другой» у Борхеса, чтобы сообщить: «Да, впереди тяжелые времена, но их преодоление сделает тебя лучше».
Мои книги | Подписаться на новости | Архив писем | ПоблагодаритьНепрерывность московских улиц
«Надо только написать одну правдивую фразу…»
(Э. Хемингуэй «Праздник, который всегда с тобой»)
Я хочу написать повесть об одном лете в Москве. Сюжет такой: он улетает в Нью-Йорк в надежде пройти испытательный срок программистом в международной компании, она остается в его квартире на набережной «золотой мили» в обмен на то, что позаботится о хозяйском лабрадоре.
(– Перелет тяжелый, с его весом только в багажное отделение, он один-то раз взвоет, а если придется возвращаться… К концу лета, если устроюсь насовсем в штатах, решу, как его к себе переправить, а пока даже квартиру решил не сдавать…)
– Америка! – всплеснула руками мама, – как улететь в другую галактику, как умереть… Ты сама когда-то хотела, хорошо, что осталась в Москве.
4 встречи с Высшими силами
Когда дни сливаются в безвременье, будто жизнь причалила к берегу или твой корабль застрял в полный штиль на море, невольно начинаешь всматриваться в горизонт в поисках указателей свыше…
Сидела под своей яблоней в парке, наблюдая за бегущими сквозь ветки облаками.
«Яблоко упадёт на голову», – улыбнулся прохожий.
И этот текст родился почти мгновенно – как озарение из пересмотра событий прошлого.
Героям Антиутопии посвящается…
Моей семье,
которая всегда рядом,
всегда поддерживает
и никогда не сдается.
В 2013 году, после возвращения с Мальты, я тяжело заболела. После пустынных муссонов в сорок градусов жары меня после отпуска держали под распахнутыми в ноль градусов московского октября окнами в офисе, принуждая выходить на работу при температуре под 39°, потому что «сезон, и больничные у нас не оплачиваются». В те бессонные ночи я, борясь с жутким кашлем и тахикардией, смотрела «Пену дней» по Борису Виану, где крысёнок сдирал лапки до крови, чтобы очистить с оконного стекла весь этот умирающий мир. Не помню, кто посоветовал мне «Ингавирин» (в инструкции мелким шрифтом – справляется с короновирусами…). Препарат тогда вытащил со дна Стикса. А в офисе эпидемии как-то не наблюдалось.
Мои книги | Подписаться на новости | Архив писем | Поблагодарить
