«Не вставай из-за стола, пока не напишешь Х-000 слов».
«Пиши по страничке в день – и за год напишется роман».
«Начни писать, и в жизни всё наладится».
«Вдохновение, как аппетит во время еды, приходит во время работы».
«Можешь не писать – не пиши. Отвлекись, лучшие мысли посещают от скуки».
… и т.д. и т.п.
Набившие оскомину фразы для любого пишущего.
Я пишу, когда на другом конце ждет редактор СМИ, издательства или лит.журнала: коммерческую статью, рецензию или рассказ в какой-нибудь юбилейный или тематический выпуск для постоянных авторов. Представляю, как открывает письма с мыслью: «Ну, где уже?!!» Никто из нас не любит ни разочаровывать других, ни разочаровываться в своих силах, так что обязанности – прекрасная мотивация.
Но не для творчества в чистом виде. Незаконнорожденные дети никому не нужны. И только от них зависит, выбьются в свет или нет.
Мой пёс за лето пристрастился к ягодам шиповника. И теперь мы день за днём наблюдаем, как хрупкий бутон расцветает, зреет, наливается соком, или вянет, так и не распустившись. И мне всё чаще кажется, что дело не в трудолюбии, упорстве и уж тем более не в капризах муз и вдохновении. Дело в силе самой истории. Рассказы – как цветы. Сильная история сама себя напишет. Пробьется, расцветет в рассказ и принесет плоды в виде публикации или победы в литературном конкурсе. А слабая, может и пустит дерзкий росток сюжета или даст несколько страниц чувственного пейзажа, но потом всё равно зачахнет и ляжет на дно письменного стола… чтобы стать удобрением для еще не рожденных цветов. Иногда лучшие абзацы нового романа рождаются именно из таких вот дневников-черновиков. Главное – всё хранить. Как говорила моя бабушка: хлеба не просят.
Вот и получается, что пишешь либо на заказ, заранее подстраиваясь под чужие ожидания, либо то, что не написать не можешь.
Но существует ли случайная встреча между писателем и читателем, или все случайности неслучайны и место встречи предопределено «под часами / у фонтана»?
Книг с «рецептами бестселлеров» пруд пруди, но ни авторы таких книг, ни читатели ни одного бестселлера почему-то не произвели на свет. Большинство статей о том, чего не хватает читателю и как должен удовлетворять автор запросы своей целевой аудитории, тоже сделано, мягко скажем, топорно. Классику, например, «Слово живое и мёртвое» Норы Галь обсуждать не будем, потому что времена меняются, превращая читателей «живых слов» в потребителей «всякой дряни».
Но одну статью, затронувшую за живое, я всё же откопала на просторах интернет:
«Потребность читателя: чего не хватает современной русской литературе?» (Сергей Лебеденко «Книгижарь»).
И как читатель готова подписаться под каждым словом, но с писательской стороны сразу возникли сомнения и вопросы…
Такова уж наша творческая природа – рефлексировать.
О современном языке:
Язык нашего времени далеко не язык улиц, а мемы соцсетей. И если писать роман фейсбучным сленгом, то устареет написанное еще в процессе написания, в соцсетях всё сменяемо и мимолётно, а хочется быть понятой и через пять лет, и через десять. Иначе зачем вообще пытаться сохранить «свое время»? Речь же персонажей и в классике стилизована: шахтер разговаривает иначе, чем барыня или профессор.
О бессюжетности:
Задумалась о реализме. Существует ли в реальной жизни сюжет? Нормальная жизнь – это будни, где ничего грандиозного и героического не происходит, и суть времени кроется в оттенках, деталях, отношениях, чувствах… Сюжет жизни, достойной романа, это всегда трагедия: катастрофа, война, болезнь, смерть… или хотя бы любовь, обреченная на разлуку, или нечто отвратительное: воровство, предательство, «путь наверх» тоже по трупам… Не каждый автор захочет пережить подобное на страницах своей книги.
Можно писать в жанре остросюжетной прозы: детектив, триллер, антиутопия, космическая одиссея… Но на публикацию в «толстом журнале» или литературную премию тогда не рассчитывай. Жанр для них – «чтиво», а не литература. Стоит вспомнить грустные «Размышления о литературе» Станислава Лема. Хотя кому быть философами и пророками, как не фантастам, и что может быть важнее футурологии для человечества? Но нет, всё, что не реализм, – низкий жанр и недостойно. Благо, читателей мало заботит мнение высоколобых критиков, а у фантастов – свои журналы и премии.
О рефлексирующей интеллигенции вместо героев:
Да, мне тоже надоело читать из книги в книгу, как писатель пишет роман, доктор ведет дневник, друг пишет письма подруге… Не раз перечитывала поздние рассказы Сэлинджера, где степень отчаяния персонажей передается лишь репликами диалогов, будто считывается скрытой камерой, без какого-либо вмешательства автора. Но как быть с «главной буквой алфавита»? На подлинную откровенность способно лишь первое лицо. Именно поэтому повествование от третьего лица так и стремится залезть в голову героя или высунуть авторский нос в тексте.
Честно? Я не хочу писать рассказ от лица курьера. Каждый день смотрю в эти обезумевшие лица на великах, сшибающие всех на дорожках дворов, подхватываю на руки свою собаку… Мы бы не выжили без них в пандемию, но им, по-моему, вообще некогда думать, даже о безопасности окружающих. Хотя… есть один курьер. С ним ведем долгие философские споры об изменах времени в прихожей: раньше он преподавал историю КПСС в университете, а сейчас возит модные шмотки из бутиков вертихвосткам, вроде меня. И всё равно больше самого короткого Хемингуэевского рассказа о нем не выйдет.
Писать лучше о том, кого хорошо знаешь, кто тебе по-настоящему интересен, иначе повесть загнется задолго до середины. Мы не бросаем лишь тех, к кому сильно привязаны. Себя и своих близких. Единомышленников, тех, кто похож на нас. Вот и ответ, почему читатель хочет читать о себе, но и автор, так или иначе, просочится в текст. А кто пишет сегодня? Правильно, рефлексирующая интеллигенция. Остальные (даже курьеры с шахтерами) постят фоточки в инстаграм.
И потому с сочувствующей тоской читаю травлю «Непобедимого солнца» Пелевина… Мне еще на «Цукербринах» представилась такая картинка: влажная, мерцающая московскими огнями ночь за окном, звонок издательства – deadline близко, мол, предъявите очередной шедевр, но… внутри зреет что-то большое и не успеет созреть до срока (будто воспроизведение записок Достоевского: «ах, если бы у меня было время довести романы до ума», но нет – всё под диктовку, потому что жить хочется и некогда высиживать текст, не графья). И ты ходишь по квартире туда-сюда и бьёшь этих глупых Angry Birds от безысходности, но мастер же, из птичек рождается коммерчески успешный роман… А размышления о вечном вообще приходится писать от лица блондинки (ибо служба маркетинга сообщила о результатах очередных исследований ЦА). Мечтаю, что когда-нибудь (Эксмо же почти Газпром в литературе) они перешагнут через свою жадность и выпустят книгу философских бесед или эссе в тиснёной золотом обложке, где писателю не придется никем притворяться ради продаж и рейтингов. Пелевин же – единственный писатель, который живет за счет творчества, все остальные: кто мордой трясет на ТВ, кто на войне журналиста в окопах изображает, кто в сомнительных школах «писательского мастерства» учит всех подряд за пять-шесть нулей в год.
Для себя давно решила, что зарабатывать надо мастерством, а не творчеством. Разум и навыки продавать, а не время и душу. В этом и есть творческая свобода.
Напоследок еще приведу недавний разговор с одним из рецензентов коммерческих издательств:
– Люди не хотят читать о том, чего нет. Сны, размышления, воспоминания … не существуют. Нужны действия и диалоги.
Я промолчала тогда, но здесь, у себя дома на маяке, возражу, пожалуй:
А чувства существуют? Наши слова – это наши мысли? Если верить нейропсихологии – нет.
Что останется от человека, если вычесть из него всё несуществующее? Даже обезьянам снятся сны. А вся литература, чья миссия – создание и поддержание цивилизации – про невидимое глазу и неощутимое, но сопереживаемое в уме и фантазиях бытие.
Вся литература по большому счету – саморефлексия человечества.
P.S. Да, на картинке – самовлюбленный нарцисс.
ЕЩЕ О ТВОРЧЕСТВЕ
Мои книги | Подписаться на новости | Архив писем | Поблагодарить
