В этом году, наверное, не я одна не выучила ни китайский язык, ни С++, как всем нам завещали «провести время с толком в заточении», потому что в состоянии тревоги (доказанный психологами факт) не пишется, не читается, не поется и уж тем более не усваивается новая информация… И трети запланированного списка не прочла, зато случайные или заново открытые книги сопровождали меня в пути по безвременью этого странного 2020-го.
«Щегол» Донны Тарт попал ко мне в руки в аэропортах во время вывозных рейсов и совпал по настроению неприкаянности, роман захватил и долго не отпускал. Если кратко, я бы сказала, что эта книга об одержимости искусством и одержимых жизнью.
«Источник великой печали, которую я только-только начинаю осознавать: нам не дано выбирать себе сердца. Мы не можем заставить себя хотеть того, что хорошо для нас, или того, что хорошо для других. Мы не выбираем того, какие мы…
…И как бы ни хотел я верить в то, что за иллюзиями кроется истина, я в конце концов понял, что за иллюзиями никакой истины нет. Потому что между “реальностью” с одной стороны и точкой, в которой реальность и разум сходятся, существует некая промежуточная зона, переливчатый край, где оживает красота, где две совершенно разные поверхности сливаются, сплавливаются и дарят нам то, чего не может нам дать жизнь: в этом самом пространстве и существует всё искусство, всё волшебство. И – готов поспорить, что и вся любовь. Или, если быть совсем точным, промежуточная зона демонстрирует нам фундаментальный парадокс любви».
Во время весеннего локдауна из каждого утюга вопили: «Напиши свою книгу за время самоизоляции!», а я всю весну и лето успокаивала друзей, коллег по перу и клиентов агентства: «Не пишется? Выдохни, это не творческий кризис. Чтобы описать шторм, нужно сначала выбраться на берег». Сама же постоянно ловила себя на мысли, что мир меняется и вся былая проза (даже серьезная классика) кажется дешевым фэнтази.
Воскресил меня, как ни странно, Рэй Брэдбери романом «451° по Фаренгейту»: книга о том, как сжигают книги…
Из Послесловия наших дней о пьесе по ней:
«И я открыл страницы прекрасных книг своей библиотеки и обнаружил… что, что, что же я там обнаружил?!»
Монтаг высказывает догадку:
«Страницы оказались пустыми?»
«В самое яблочко! Точно в цель! О, конечно, слова там были, но они обтекали мои глаза, как горячее масло, не попадая внутрь, и не означали ничего. Они не могли предложить ни помощи, ни утешения, ни покоя, ни тихой гавани, ни настоящей любви, ни кровати, ни света».
И я шагнула в антиутопию Маргарет Этвуд «Орикс и Коростель», где заклинанием прозвучало: «Держись за слова!»
Уже в конце мая писала один из самых важных для меня текстов «О писательских мифах», изучая влияние слов в обществе и в виртуальной среде, и открыла для себя абсолютно (для любого времени) актуальный нон-фикшн Ниала Фергюсона «Площадь и башня».
«Мы живем в мире, объединенном в сеть, – так, по крайней мере, нам постоянно твердят”. Зримое воплощение любой сети – городская площадь. Башня ратуши – символ иерархии, структуры традиционного общества, где невозможны случайные взаимодействия. На поверку же оказывается, что любая иерархия – это разновидность сети. Более того, сеть может переродиться в иерархию, а иерархия может пасть под натиском мощной сети».
В летнюю жару «путешествовала» по Индии вместе с книгами «Шантарам» и «Тень горы». Однажды встретила героев Бомбея прямо на Арбате. Мир ещё был закрыт, а навстречу шагала шеренга индусов – самых настоящих, будто из книги вышли: кто-то в национальных костюмах, кто-то в джинсах и шелковых рубашках, но не актеры точно, индусов ни с кем не спутаешь, у них особенные – почти фаюмские глаза и светящиеся солнцем улыбки. Откуда они там взялись? Точно из книги! И это воспринималось чудом, как и то, что на улицы Москвы, наконец, вернулись музыканты: без них Москва как немая, будто лишилась голоса. Без них Москва – как Бомбей без рикш.
Любимые цитаты:
«Прошлое отражается в нашем сознании сразу двумя зеркалами: одно яркое, в нем видно то, что мы когда-то сказали или сделали, другое темное, заполненное невысказанным и несделанным.
И сделанный тобой выбор между ненавистью и прощением может стать историей твоей жизни».
В это лето, наверное, мало кто что успел сделать, зато все мы выдохнули и научились ценить залитые солнечным светом улочки любимых городов и освежающие мгновения на природе, жить не спеша, погрузившись в себя, размышляя и ловя попутные озарения, как дети – солнечных зайчиков.
Из романа «Неспешность» Милана Кундеры запали строки:
«Чешское присловье определяет сладостную праздность такой метафорой: они засмотрелись на окна Господа Бога. А кто засмотрелся на них, тому нечего скучать: он счастлив. В нашем же мире праздность обернулась бездельем, а это совсем разные вещи: бездельник подавлен, он томится от скуки, изматывает себя постоянными поисками движения, которого ему так не хватает».
Можно еще праздношатающихся фланеров Бодлера вспомнить. И есть в этой жизни нечто от восточных практик созерцания, жизни в моменте без сожалений о прошлом и страха перед будущим, без синдрома отложенной жизни и тоски по несбыточному.
Я за лето поняла, что чем меньше спешишь, тем больше успеваешь.
Ещё хочется порекомендовать две книги, без которых трудно представить мою осень и сожженную предзимнюю дорогу: «Одинокий пишущий человек» Дины Рубиной для писателей, «Стеклянный отель» Эмили Сент-Джон Мандел как мечту всех интровертов.
А «книгой года» я бы назвала «Океан в конце дороги» Нила Геймана, потому что у нас теперь есть свой океан в Рождественском пруду. Книга вдохновила на стихи и сказки. И это самое главное в книгах – когда после прочтения самой хочется жить и творить!
В БИБЛИОТЕКУ
Мои книги | Подписаться на новости | Архив писем | Поблагодарить
