С событий, происшедших на северных территориях нашей страны прошёл почти год.
Работа отряда «СКЛОН» – специалистов кладоискателей особого назначения была признана успешной и целесообразной. Вследствие чего руководством государства было принято решение: отряд не расформировывать, а оставить в том же составе, но привлекать к деятельности точечно, то есть, при получении информации о том или ином кладе. А посему, отряд числился таковым только по документам, а в обыденной жизни, решили так, каждый пусть занимается своим делом, а сбор объявляется лишь по мере необходимости.
Все сотрудники исправно получали заработную плату, находясь в разных регионах страны, это где кому заблагорассудится. Как сказал генерал-полковник, который курировал его отряд: «Да брось ты, Гена. Ты со своими ребятами такое совершил, что некоторым и нескольких жизней не хватит. Отдыхай, а если что, ты уж нас не подведёшь. Это на самом верху знают и понимают».
Единственное, что каждый сотрудник дал подписку о неразглашении, и каждому было запрещено покидать пределы Родины, и, скорее всего, велось скрытое наблюдение. По крайней мере, за полковником Чёрным уж точно. До этого он догадался сам, благо скрывать ему было нечего.
Но связь с каждым из сотрудников он поддерживал. Не постоянно, но периодически. И знал, что профессор Романенко был назначен проректором одного из московских ВУЗов, доктор медицинских наук Стрешнев организовал свою клинику и лечил детские болезни, повар Муса – открыл ресторан кавказской кухни, Бродяга и Васька отправились путешествовать, а Алексеич занимался плотницким делом в российской глубинке. Кто-то из его бойцов занимался мелким бизнесом, а кто-то открыл свой ЧОП – но сотрудниками полиции они числились, как и прежде.
Сам же полковник Чёрный приобрёл довольно приличный участок земли недалеко от Липецка, на высоком холме, у излучины реки, и выстроил там шикарный особняк – премиальных, полученных за северные находки, хватило с лихвой, да и ещё осталось на вполне безбедную жизнь. Возле дома он разбил фруктовый сад, посадил вишню, груши и сливы. А вот с яблонями определиться пока не мог – каждые выходные ходил он на рынок: одни продавцы рекомендовали этот сорт, другие – другой. Поэтому, он никак не мог принять решение. Раздумывал – это ведь не на год и не на два – это лет на двадцать. Перевёз в новое жилище Варвару и её незамужнюю старшую сестру Шуру.
Вечерами они с женой садились на вершине холма и, молча, смотрели на реку, с недавних пор это стало их, что ли, традицией семейной.
Варвара была на сносях, и УЗИ показало двойню, поэтому холил и лелеял командир свою супругу бережно как никогда.
– Ген, мне сегодня Татарин снился!
– Да, давненько о нём новостей не приходило. Запропастился куда-то дед. А хорошо снился или плохо?
– Да я и сама не поняла, улыбается, потом спрячется, потом появится и опять улыбается.
– Ну, это хороший сон.
– Гена, Варя!!!! – Шура вышла за калитку участка и звала их, поставив ладошки рупором ко рту.
– Чего, Шур, ужинать пора? – Чёрный вставал с земли, отряхивая ягодицы. Потом подал руку жене, помог подняться и ей.
– Да телефон твой пиликает. Я уж поднимать не стала.
– Это который?
– Да тот, что всё время молчит. Иди, уже три раза звонил. Я вас беспокоить не хотела, а теперь боюсь – вдруг что срочное?
Чёрный обернулся к жене.
– Это Секретарь. В руку сон твой, скоро повидаемся с Татарином.
Через час полковник уже принимал гостя. Варвара заварила крепкого цейлонского чая и потчевала их абрикосовым вареньем с сушками.
– А ты, командир, совсем про службу забыл, – смеялся Секретарь, – отец семейства ни дать, ни взять!
– Ничего-ничего, – улыбнулся в ответ Чёрный, – ещё есть порох в пороховницах…ну, ты, как я понимаю, не чаи распивать приехал.
– Всё верно, командир, – улыбка сошла с его лица, – есть новое дело. К сути: недавно в Аксайском районе…
– Под Ростовом?
– Точно, под Ростовом, в поле нашего зрения попали два рыбака. Были они на рыбалке, на Дону вот в этом районе, – Секретарь открыл ноутбук, – видишь, вот здесь.
– Напротив село какое-то….
– Станица Барановская. Посёлок небольшой, маленький можно сказать. Так вот, перепились они, как водится, один из них провалился в расщелину. Берега там гористые, утёсы каменные с двух сторон. Побился сильно. Так вот когда один другого до дому тащил, тот бредил что-то о несметных сокровищах, которые он там увидел.
– Поговорить с ними получится?
– Вряд ли. Они через день в хате угорели. Задвижку в печке забыли убрать.
– А откуда информация?
– С участковым успели поговорить, то ли вправду там что-то есть, то ли спьяну пригрезилось, но информация получена. И требует проверки.
– А участковый?
– Жив – здоров, подписку о неразглашении с него взяли.
– Значит, искомое находится в этом районе, – Чёрный ткнул пальцем в монитор.
– Да. Именно здесь. На другом берегу от станицы, так как через реку рыбаки перебирались на лодке.
– В принципе всё ясно. Объявляю общий сбор отряда «СКЛОН».
– Уже. Завтра в четырнадцать ноль-ноль собираетесь возле областного управления МВД, и сразу выезжаете на место. Всё, как и прежде, для вас уже собрано и патроны, и макароны.
– Варь, завтра в дорогу…
Варвара входила в комнату, неся на блюде пирог с вишней.
– Ну, это уже без меня, дорогой супруг, – она поглаживала себя по животу, – значит, завтра всех наших увидишь?
– Не всех, – Секретарь прихлёбывал горячий чай из чашечки.
– Как так?
– Татарин пропал в горах два месяца назад.
– Что значит – пропал?
– Без вести, в экспедиции. Его группа во время восхождения на Эльбрус полностью погибла. Альпинисты. Ночью на палаточный лагерь сошла лавина. Восемь трупов – семь тел найдены, одно – нет. Татаринова.
– Так, господин профессор, в общих чертах, что ищем? Предположения есть? – Чёрный сидел за столом в штабной палатке.
Лагерь был развёрнут всего за день, а чего? Дело то уже привычное.
– Так уж и господин, – заулыбался учёный.
– Конечно господин, ты у нас теперь большая шишка. Думал и руку подавать не станешь. Уж такой важный стал…
– Ну что вы, товарищ командир. Этим всем я обязан отчасти и вам, но к делу: предположительно рыбаки наткнулись на казну Степана Разина. Ну, знаете, конечно, о таком, хотя бы из школьной программы по истории. Так вот, Разин родился примерно в этих краях, есть несколько версий о месте его рождения. Но не это главное – происходил он из семьи знатных казаков и, впоследствии, тоже стал атаманом. Причём атаманом очень уважаемым. Что не маловажно. Вначале грабил струги купцов, а, набрав большое войско, отправился «в поход за зипунами» …
– Это как?
– За добром, значит – за трофеями. И полем деятельности выбрал Каспийское море, где разбил флот персидского шаха. Затем, после казни русским царём своего старшего брата Ивана, возглавил народное восстание, решил отомстить власти. Выступал он, конечно, не за угнетённые народы, как писали в советских учебниках истории, а протестовал против отмены «казачьей вольницы» и начала службы казачьих войск русскому царю. Теперь самое интересное, в 1669 году Разин был пленён и, вместе со своим младшим братом Фролом, выдан лояльными казаками царю Алексею Михайловичу, после чего был предан суду и четвертован в Москве. Я читал стенограмму его допросов в Земском приказе при дворе, причём сам царь Алексей Михайлович писал вопросы, которые ему задавались в ходе следствия…
– Прям, стенограмму?
– Да-да, товарищ командир. Это всё хранится в Центральном государственном архиве России. К слову, у меня есть допуск даже в архив ФСБ. Так вот, из «сказки» – в нашем понимании обвинительного приговора следует, вот, я даже записал, – тут профессор надел очки на нос и принялся читать, – В прошлом 1669 году изменщики воры донские казаки Стенька да Фролко Разины с товарыши своими, с такими же ворами, забыв православную христианскую веру великому Государю и всему Московскому государству изменили» …
– Понятно, ещё что-то интересное нашёл?
– Да! – профессор хлопнул себя по лбу, – именно! Если Степан выдержал все пытки и издевательства и отправился на плаху, то Фрол этих пыток не вынес и пошёл, как сейчас сказали бы, на сотрудничество со следствием, читаем: «Воровские письма были ему присланы, откуда ни есть и всякие. Всё что было, брат мой Стенька ухоронил в землю со добром – бочками с рухлядью, златом, серебром и иным – закопал в землю на острове по реке Дон на урочище, на прорве под вербою. А та-де верба крива посередине, а подле неё густыя же вербы».
– Ну, за 350 лет от тех верб и следа не осталось
– Это, несомненно, товарищ командир, но на пересечённой местности реки, как правило, часто меняют русло. А это, наверное, единственное место, на всём Дону, где река зажата с двух сторон каменными утёсами и русла не меняла. В прошлом году в этой местности были зафиксированы подземные толчки, хотя места эти не сейсмоопасные и землетрясения тут большая редкость – вот и приоткрылась дверка в тайну.
– Место поиска у нас, на этот раз, достаточно конкретное, поэтому найти этот клад дело времени. Думаю, что сделаем это быстро. Ну, профессор, я вас больше не задерживаю…
В палатку уже входили Бродяга с Васькой. Они сутра разведывали местность, и пришли доложить о результатах.
– Осмотрелись в отсеках, командир, мест, заслуживающих внимания и подходящих под описание – семь. Осмотрим их за три-четыре дня.
– Добро, занимайтесь.
Под вечер Чёрный загрустил, вспомнил Варвару. Первая командировка без неё. Но, сказать по чесноку, до появления Вари в его жизни – такие минуты грусти и тоски случались с ним почаще.
– Можно, командир? – полу палатки поднял и заглянул Сабитов.
– Заходи, дорогой! С чем пожаловал?
Сабитов присел к столу.
– Даже не знаю с чего начать…
– Начинай с начала…
– Предчувствия у меня нехорошие, товарищ полковник. Как будто смотрит за мной кто-то, наблюдает. Кто-то чужой и опасный…
– Подробнее…
– Не могу сказать подробнее. Даже запах, запах беды в воздухе…
– Спасибо за «наколочку». Иди, неси службу. Ты очень помог, – и Чёрный поднёс к губам носимую рацию.
В палатку вошли и присели к столу командиры отделений Волчок и Белка.
– Товарищи лейтенанты, вызвал вас по такому вот поводу…
И командир подробно передал офицерам рассказ Сабитова.
– Помнишь, командир, 95-й год? – Волчок, задумавшись, чесал подбородок, – когда мы на тропе под Шатоем встретили банду «духов»?
– Помню…
– Это ведь Сабитов тогда нас всех поднял. Сидели мы в «секрете», спать залегли, а он на «фишке» остался. Разбудил нас и говорит – в воздухе бедой пахнет…
– Он и сейчас также сказал…
– Так вот, проснулись мы нехотя, заняли позиции, а через пять минут на нас «духи» вышли, там мы их всех и положили. Они у нас как на ладони были, им даже спрятаться некуда было.
– А может это наши друзья из ФСБ нас контролируют, – включился в разговор Белка.
– Не думаю. Говорит: «кто-то чужой и очень опасный». Так вспоминайте – чего необычного, интересного вокруг видели. Даже мелочи и незначительные, на первый взгляд, нюансы….
– Да показалось мне… – начал Белка.
– Так, – перебил его Чёрный, – очень – очень подробно с этого места…
– На реке, прямо напортив нашего лагеря, рыбачок в лодке целый день маячил. Странный рыбачок, как удочку закинул, так ни разу её из воды не вытаскивал. Ни наживку тебе насадить, ни рыбку с крючка снять, ни стаканчик опрокинуть…
– Понял тебя, лейтенант. Завтра возьмёшь бинокль и глаз с него не спускать. Если увидишь что-то необычное – пулей ко мне. Это понятно?
– Принял, товарищ полковник.
И командиры отделений пошли «тащить» службу дальше.
Вначале Чёрный услышал торопливые шаги, затем в палатку, практически, влетел Белка.
– Есть, командир, есть – с порога заголосил он, – походу он нас «пасёт» …
Полковник и лейтенант расположились на высоком берегу Дона. Растительность у обрыва позволяла это сделать скрытно, не обнаружив себя. Чёрный внимательно рассматривал рыбака в бинокль.
– Видишь, командир, – шептал ему в уши Белка, – от уха в сапог проводок идет. А в ухе, походу, наушник, его не видно, но он там есть, рупь за сто даю. Слушает он весь наш радиоэфир…
– Откуда знаешь?
– «Светанул» он рацией разок. Видимо громкость либо уменьшал, либо увеличивал, тумблер крутит, а сам по сторонам оглядывается. Знаю я рацию эту «Кенвуд» – со сканнером. По ней несколько каналов одновременно слушать можно…кто-то параллельно с нами клад ищет…
– Сейчас проверим, отойди – ка от меня на пару метров, чтоб рация не фонила…
Белка проворно отполз от командира.
– Мираж два, Мираж два, я Мираж один…
– На связи, – Белка, подмигивал командиру…
– Спецы что-то интересное нашли, труби общий сбор…
– Есть, Мираж один…
Чёрный вновь раздвинул кусты на обрыве. Рыбачок, ловко смотав удочку, торопливо развернул лодку и быстрыми саженями грёб к берегу.
– Понятно! Слушай меня, Белка, достать со склада полевые телефоны, ну знаешь такие с ручкой?
– Знаю, командир…
– Растянуть провода по всем палаткам и постам, в эфир выходить в самом крайнем случае, а лучше вообще не выходить. Если что – вестовых посылай. Понятно?
– Принял, товарищ полковник.
Чёрный сажал яблони, он выкапывал ямку, затем бережно опускал в неё черенок и его засыпал землёй. На деревцах мгновенно появлялись большие красные яблоки. Что за чудо? Он отходил немного поодаль и любовался яблоньками, обходя их то с одной стороны, то с другой…
– Командир, проснись, командир – кто-то настойчиво дёргал его за плечо.
– Что стряслось? Ночь на дворе!
– Вставай, командир, – у изголовья его кровати стоял Волчок, – вставай, у нас ЧП. Жужа диверсанта снял…
На траве лежал двухметровый детина в брезентовой куртке с капюшоном, камуфлированных штанах, болотных сапогах, доходящих ему почти до пояса и с ножом в руках. Чёрный поднял глаза на своего бойца.
– Я случайно, товарищ полковник. Машинально. Он подкрадывался сзади, а я с поста шёл, ну, и – как учили, бросок с переворотом и финку в бок.
– Вот, посмотри, что у него в карманах было, – Волчок разложил на плащ-накидке нехитрый скарб.
Смятая пачка сигарет «Север», потрёпанный пропуск на завод «Ростсельмаш» без фотографии на имя Смирнова Ивана Павловича 1976 года рождения, и автобусный билет по маршруту Ростов – Дон – Барановская двухдневной давности.
– Это всё? – командир, сидя на корточках, поднял глаза на лейтенанта.
– Поднимайте доктора, несите тело в его палатку, а тебе, – Чёрный перевёл взгляд на бойца, – оружие сдать, пределов лагеря не покидать…
– Можно мне на посту остаться? – Жужа прятал глаза от сурового командирского взгляда.
– Можно, – полковник поднялся и, закурив, отправился в палатку доктора, куда уже понесли тело «диверсанта» …
Чёрный курил уже третью сигарету у докторской палатки, когда из темноты, протирая спросонья глаза, вынырнул Белка.
– Звал, командир?
– Извини, что разбудил…
– Да я уж знаю. Вскрытие проводит врач?
– Нет, просто осматривает тело. Пойдём и мы посмотрим.
И полковник развернул полы брезентовой палатки.
– Очень интересное тело, очень, – почти пропел Доктор.
– И чем же оно такое интересное?
– А вот посмотри сам, командир, – и он показал указательным пальцем на шрам от аппендицита.
Убитый лежал на спине, на полиэтилене, расстеленном на земляном полу палатки. Врач уже раздел его, а снятую с него одежду сложил рядом.
– Давай яснее…
– Как видите это шрам от аппендицита, а теперь посмотри на мой, – и он проворно поднял край своей камуфлированной куртки, – разницу замечаешь? Шрам от пупа до паха, а у него небольшой шрам – это лапароскопия. Ну, это когда пробивают небольшое отверстие, ставят зажимы и удаляют отросток.
– Знаю, – охрипшим ото сна голосом проскрипел Белка, – моей дочке такую делали!
– Именно, – обрадовался доктор, – у нас такую операцию стали делать достаточно недавно, тем не менее – его шрам старый, лет десять назад оперировали. Но это ещё не всё, – врач присел на колени и открыл убитому рот, – взгляни-ка сюда…
– Даже не собираюсь, говори – не тяни ты кота за хвост…
– Пломбы! Металлические пломбы. Ручаюсь, что в нашей стране таких не ставят. А теперь, та-дам!!! Самое интересное…
И эскулап поднял руку убитого, подмышкой «диверсанта» красовалась небольшая наколка: летящая птица, а над ней полукругом надпись «5 COMMANDO».
Командир присел на корточки, разглядывая наколку.
– Белка, поднимай Расписного, он у нас на татухах повернулся, да и тату-салон держит, должен разбираться, – командир продолжал рассматривать метку на теле убитого.
– Не надо никого поднимать, командир, – Белка переминался с ноги на ногу, – знаю я эту татуху. Это селезень, а наколки такие колют только в одном подразделении – в ЧВК «Дикие гуси».
– А что такое ЧВК? – доктор вытирал руки о вафельное полотенце.
– Частная военная компания, американская…
– Откуда знаешь? – Чёрный поднялся с корточек и вплотную подошёл к лейтенанту.
– В 96-ом в Боснии плечом к плечу воевал с этими ребятами. Выпивали даже, причём неоднократно. Тёртые-перетёртые парни, весёлые. Им палец в рот не клади – по плечо откусят. По одному они не работают – по двойкам, тройкам. Как они Жужу отпустили? А подразделение, как правило семь-десять штыков, не меньше!!
– Ты чего Жужу нашего не знаешь, – усмехнулся Чёрный, – он один такой в мире – в воздухе за секунду растворяется, да и напужались видать, тут братва наша сразу набежала…
– Я вот что думаю, командир, они не параллельно с нами клад ищут. Я этих ребят знаю – у них математика совсем другая. Своя. Они не любят прибавлять и умножать, они любят отнимать и делить.
– И?
– Они ждут, командир, пока мы этот клад найдём, а они у нас его спокойно заберут. Зачем им мараться? Они парни уверенные, я бы даже сказал самоуверенные и считают, что они – лучшие в мире.
– Ну, раз обнаружили себя, значит они только на втором месте, – подмигнул Чёрный доктору, – теперь ясно с кем дело имеем. Вот на этой их самоуверенности мы и сыграем. Мы им такую «обезьяну» под нос сунем – они такого расклада в жизни не видывали.
Полковник сидел в столовой под открытым небом. Бойцы завтракали, спецы перекусили рано утром, и ушли отрабатывать интересные, по их мнению, места. Повар Муса хлопотал возле полевой кухни. Но, никакого аппетита у Чёрного не было. Он ковырял ложкой гречневую кашу, проделывая в тарелке ходы и насыпая холмики из крупы, как в детстве. Не шли у него из головы эти «гусята», всю ночь проворочался полковник с боку на бок.
Как и откуда узнали они о месте предположительного клада? Кто и откуда их сюда забросил? От кого знают они об отряде? А они определённо многое знают. Раз за разом задавал себе эти вопросы командир отряда «СКЛОН» и каждый раз не мог найти ответа ни на один из них. Прекрасно понимал полковник, что ребята эти – очень серьёзный и опасный противник. Боялся ли он их? Нет. Уважал? Да. Он с детства любил играть в шахматы, а после и разгадывать кроссворды. Да и войн прошёл – не одну и даже не две. Соперника надо уважать: а главное – научиться думать, как он, планировать как он. А страх гложет человека только первое время, как попривыкнешь – уже, глядишь, и не страшно. Но должен он был, нет – просто обязан переиграть «Диких гусей», иначе просто перестанет себя уважать. А как? С Секретарём связываться нельзя, просто опасно. Но поддержка нужна – в своих парнях он, конечно, не сомневался, а вот пострадать гражданские лица могут. Ещё как могут. Вон их у него сколько.
Надо найти возможность переговорить с Секретарём – не довести до руководства такие обстоятельства он просто права не имеет.
На обеденный стол упала тень, кто-то стоял позади командира. Он обернулся. Бродяга. Тот приложил палец к губам, а затем этим же пальчиком поманил командира. Да чего непонятного? Нашли что-то! Улыбка во весь рот до ушей, хоть завязочки пришей.
Чёрный встал из-за стола.
– Да не говори – не говори ничего, бери с собой профессора и Алексеича и показывай!..
Командир со спецами и профессором стояли на высоком крутом утёсе. Отсюда открывался шикарный вид на реку. Вот он батюшка – Дон, во всей красе.
– Смотри, командир, – Васька указывал ему на трещину в скале.
– Внутри – то были?
Бродяга и Васька радостно закивали.
– Ну, чего медлить? Полезли и мы…
Бродяга укрепил верёвочную лестницу, кинул концы в расщелину и первым устремился вниз. Потом его голова высунулась наружу.
– Не бойся, командир, тут не высоко, метра три!
И голова снова исчезла в проёме.
Чёрный спускался по неудобной лестнице, которая так и норовила выскользнуть испод его ног. Затем нащупал ступнёй пол и спрыгнул на землю.
Довольно объёмная пещера, только темно, как в преисподней. Командир включил армейский фонарь, вслед за ним, пыхтя, кряхтя и чертыхаясь, спускался профессор.
Когда и он обрёл твёрдь земную, Чёрный двинулся осматривать грот, скользя фонарём по каменистым стенам.
– Да вы сюда идите, – услышал он голос Бродяги откуда-то из темноты.
И тут Чёрный заметил факелы, притороченные к стене – куски палки, обмотанные то ли паклей, то ли просмолённой берестой. Полковник чиркнул зажигалкой и факел, на удивление, загорелся довольно ярким пламенем.
У задней стены пещеры стояли две больших бочки. Когда-то, конечно, они и были достаточно крепкими, но от сырости и времени рассохлись, а в щели между досками кое-где можно было просунуть ладонь. Из щелей выкатились золотые монеты, их было довольно много, а некоторые из них раскатились почти по всей пещере. Эти то золотые кругляшки, скорее всего, и увидел, провалившийся сквозь землю рыбачок.
Крышки, когда-то забитые гвоздями, снялись легко – дерево превратилось в труху и ломалось лёгким движением руки.
В одной из бочек на дне были сложены золотые и серебряные монеты совершенно разнообразной чеканки – Чёрному в руки попался даже золотой динар с арабской вязью. Сверху на денежных россыпях – различная утварь – тоже, скорее всего из драгоценных металлов: кувшины, блюда, тарелки и кумганы – какие-то в хорошем состоянии, но большинство сплющенных, видимо их готовили на переплавку. А во второй бочке в основном одежда: парчовые халаты, полушубки и меха, которые от времени и сырости совсем истлели и испортились, и рассыпались в прах – стоило взять их в руки, и ещё оружие – сабли, кинжалы, кремниевые пистолеты и даже одно ружьё – все инкрустированы золотом, серебром и драгоценными камнями. Но самое интересное профессор раскопал на дне второй бочки – большой кожаный колчан для стрел, верх зашит грубой толстой ниткой через край, все швы просмолены и довольно хорошо сохранились.
– Это письма, – профессор прижал колчан к груди обеими руками, – те самые письма, командир. Вы даже не представляете – какая это удача, да они ценны не меньше, чем все эти богатства.
Чёрный прошёлся с факелом по пещере. Вслед за ним увязался Васька.
– Смотри, Василий, – полковник осветил одну из стен, – видишь кладку?
– Угу…
– Бочки закатили в эту прореху со стороны берега, потом заложили её изнутри, а выбирались через крышу. Потом заложили и верхний ход снаружи. Если бы не прошлогоднее землетрясение – лежал бы этот клад вечно в этом гроте. И никто бы даже не подумал, что под ногами несметные сокровища. Чуешь?
– Угу, – опять просипел Васька. От полноты чувств он утратил способность реально воспринимать происходящее. Перегорел парень.
– Так, господа, все ко мне, – командир поднял факел над головой и дождался пока все подойдут к нему. Профессор так и ходил, прижав колчан к груди, – слушайте меня внимательно. Сейчас время 8.34, – он всем показал часы на руке, – действовать таким образом – связаться с Волчком – пусть даст троих бойцов на прикрытие, бочки поднимать наверх не вижу никакого смысла. Алексеич ставит над расщелиной лебёдку, и всё содержимое поднимаете наверх, всё до единого артефакта…
– А это, одёжу тоже брать, – перебил его Васька.
– И одёжу тоже, пакуйте каждый предмет в отдельный полиэтиленовый мешок, дальше – всё до самой мелкой монетки переносите в мою палатку, профессор, видел там, в углу стоят деревянные ящики из-под боеприпасов? Ну, зелёные такие! Аккуратно раскладываете всё найденное по ящикам, в каждый ящик опись содержимого, каждый забиваете гвоздями и опечатываете. Время вам на всё про всё до 14.00. Это понятно? Успеете?
Спецы утвердительно закивали.
– И вот ещё, голуби, моя личная просьба – во время работ на утёсе и в пещере – как можно больше шума и шухера. Громко кричите, восхищайтесь, вслух обсуждайте каждую находку…
– А это зачем, товарищ командир? – профессор так и стоял в обнимку с колчаном.
– Потом скажу. Я до 12.00 пропаду, Волчок за старшего, если что – все вопросы к нему.
Чёрный, переодевшись в рыбацкую одежду, размашисто грёб вёслами через реку. Одет он был в брезентовый плащ цвета хаки, штаны из чёрной плащовки и клетчатую рубаху. На ногах болотные сапоги, на голове старенькая и выцветшая панама – «афганка». От лагеря он спустился пару километров вниз по реке и держал путь на другой берег в станицу Барановская. Плана действий у него пока не было, и он решил всё обдумать и решить по ходу пьесы.
Здание почты находилось на середине одной из улиц, коих в станице насчитывалось аж две – крест – накрест. И не здание это было никакое, а бревенчатая хата, на которой красовалась вывеска «Почта».
Чёрный толкнул от себя дверь, выструганную из сосновых слег и уверенной походкой зашёл внутрь. На почте, по счастью, не было вообще никого, кроме толстой скучающей девушки за прилавком. Девушка сидела на стуле и, положив голову на стойку, откровенно скучала.
– Здравствуй, красавица, телефон то в вашем заведении имеется?
– Межгород? – работница почты даже не удосужилась поднять головы, так и смотрела в одну точку.
– Межгород…
– Вот аппарат, – она поставила на стойку старенький дисковый телефон, звоните. Какой город?
– Москва…
– Восемь рублей – минута, – и девушка зевнула, прикрыв ладонью рот.
Номер Секретаря Чёрный знал наизусть. Секретарь ответил не сразу, пришлось немного подождать.
– Слушаю…
– Привет, Колян, – заорал полковник в трубку, – ну я это – Генка, не признал штоль?
– Чёрный, – немного помедлив, спросил Секретарь.
– Он самый! Слушай Колян – у меня тут проблемка нарисовалась…
– Понял, – голос Секретаря обрёл привычный тон, – ты не хочешь себя рассекретить? Почему не по обычной связи?
– Ну, говорю же – проблемка. Эт я тебе при встрече расскажу, всё как есть…
– Я должен прибыть на место? Когда?
– Сегодня! Не раньше двух дня! Не раньше, Колян, важно очень! Я уж встречу тебя как положено – я ж подарочек то твой обнаружил!!!
– Клад найден?
– Ага!!! Я ж говорю – всё в ажуре. Только, Колян, никаких птиц не надо – уток там, перепёлок. Ты ружьё то не бери…
– На вертушке не прилетать?
– Точно! Ты возьми аптечку и легавых своих прихвати – поохотимся!!!
– Аптечку – это что? Лекарства?
– Не…
– Машина «Скорой помощи»?
– Ага… и легавых….
– И полицейскую машину?
– Точно, Колян. Только новую не надо – постарше…
– Старенький милицейский УАЗик?
– Ну, видишь, Колян – соображаешь. Поторопись, друг, а то можешь не успеть…
– Принял тебя. Буду, – и Секретарь повесил трубку
– Сдачи не надо, – Чёрный бросил на деревянную стойку два смятых стольника, – ты это, красавица, скажи – где у вас тут бакалея – затариться надо – дружок старинный приезжает…
– Через два дома от нас – сельпо, – девушка так и не удосужилась поднять головы, только уверенным движением сгребла полковничьи стольники со стойки.
– Так, наш лагерь – вот здесь, – Чёрный склонился над картой, по двум сторонам от него расположились Белка и Волчок. В штабной палатке, в самом её углу, штабелями стояли зелёные ящики из-под боеприпасов, каждый забит гвоздями и опечатан. Справились спецы, успели всё перенести, описать и разложить по коробам, – если бы вы атаковали наш ПВД – откуда бы начали?
– Я бы основной удар нанёс вот отсюда, – Белка сопел командиру в самое ухо, – видишь, товарищ полковник, рощицу? Она довольно густая и почти вплотную прилегает к лагерю, там и спрятаться можно…
– Согласен, – прошептал в другое ухо Волчок.
– Вот и я так думаю, и начал бы операцию я сегодня ночью. «Гусята» знают, что клад уже у нас, чего тянуть то? Быстро забрать золото и делать ноги. Но это только в теории. Сегодня попробую их запутать, если клюнут – всё должно пройти без сучка и задоринки. А если атаковать они будут отсюда, а мы их встретим достойно, что они сделают?
– Свалят как можно скорее…
– Точно, а мы не должны им дать этого сделать. Если возьмём их в кольцо в этой роще, как они будут действовать?
– Я бы дымовыми шашками попробовал, раскидал их в разные стороны – в дыму бы и растворился, тут в любую сторону прорваться можно, у нас же не полк.
– И снова согласен, – рассмеялся Чёрный, – так они и будут уходить, а мы их с четырёх сторон встретим. И попадут гусята в клетку. Помнишь, Волчок, как тогда в Самашках? Когда контрабандистов брали?
– Помню, – улыбнулся Волчок, – ни один тогда не ушёл.
– Смотри, Белка, вот здесь и здесь расставляешь автоматчиков, берёте рощу в квадрат по четырём углам, и как только они «дымовухи» запалят – пусть стреляют крест – накрест. Они высунуться побоятся – зароются в землю, только стрелять непрерывно, не давать им головы поднять. Волчок, ты перебираешься на ту сторону реки, занимаешь позицию и, со своей верной СВД, не даёшь им подойти к воде и по ней уйти. Там метров 50 от берега до берега. Справишься?
– Справлюсь, командир, – снова улыбнулся тот, – я и с сотни метров, бывало, не подводил.
– Ну, всё, парни, концерт окончен. Решено, так и будем действовать. Где же Секретарь? – и Чёрный посмотрел на часы. Не успел он договорить, как затрещал полевой телефон.
– Мираж один на связи! – полковник снял трубку.
– Докладывает Мираж семь. Первый, к нам гости – полицейский УАЗ и «скорая» с севера. Минут через семь будут у нас.
– А вот и Секретарь, – улыбнулся Чёрный.
– Молодец, полковник, – Секретарь хлопнул по зелёным деревянным ящикам, – быстро ты их нашёл. Я думал – пару недель повозиться придётся.
– Да, найти то я их нашёл. Теперь бы вот до места довезти.
– Действуй, как решил, – нахмурился Секретарь, – продержитесь минут двадцать. Заприте их в этом лесочке, а брать их будут специально обученные люди…
– Те, что, на севера прилетали…
– Те самые, центр специальных операций. Подлетят на вертушках, присядут километров за десять, скрытно дойдут до места. Твоя задача закрыть их в квадрате и продержать некоторое время, как увидишь две красных ракеты – огонь прекратить. Работают спецы. Там – посмотрим. А теперь, давай своего бойца.
– Я – Мираж один, – поднёс к губам носимую рацию Чёрный, – доставить Жужу в штабную палатку.
Через пару минут тот уже заходил в штаб.
– Можно, командир?
– Валяй, – полковник достал из ящика стола наручники, и защёлкнул их на запястьях бойца.
– Значит, это всё же простой рыбак был? Работяга? – Жужа опустил вниз голову.
– Слушай меня внимательно, лейтенант, сейчас подвергнешься всеобщему позору. Пройдёшь в наручниках через весь лагерь, в сопровождении конвоя, слёзы не лить, «Стреляйте. Всех не перестреляете» – не кричать. Максимум раскаяния в каждом движении. Далее: как только полицейский УАЗ отъедет на безопасное расстояние – наручники с тебя снимут, и ты скрытно, повторяю – скрытно, вернёшься в лагерь. Обойдёшь вокруг всех постов – проверим, не потерял ли ты свою квалификацию? В воздухе растворяться – это не каждому по силам.
– Есть, командир, – просиял Жужа, – сделаю!
– Всё правильно сделал, лейтенант, – Секретарь дружески похлопал его по плечу.
Через пять минут отряд «СКЛОН» почти в полном составе наблюдал, как двое санитаров погрузили в «Скорую помощь» тело, накрытое белой простынёй, а в милицейский УАЗ, сотрудники полиции сопроводили, закованного в наручники Жужу. «Прощайте, парни! Не поминайте лихом» – и боец поставил ногу на ступеньку старенького «козлика».
И никакой бы Константин Сергеевич Станиславский не сказал бы в эту минуту: «Не верю».
Видели это и «гусята». По крайней мере, Чёрный на это очень надеялся.
Уехал с машинами и Секретарь. И остались полковник и его отряд один на один с серьёзным и очень подготовленным противником.
Через полчаса на пороге палатки стоял, улыбающийся во весь рот, Жужа.
– Разреши, командир?
– Вокруг постов обошёл?
– Обижаете, товарищ полковник, вокруг своего даже два раза!
Чёрный взял со стола рацию, и вышел в эфир.
– Я – Мираж один, доложить обстановку, – полковник дождался, пока со всех трёх постов ему доложили одно и тоже. «Всё спокойно. Обстановка в норме», – и тоже улыбнулся в ответ, – ай, молодца, Жужа. Не потерял квалификацию. Теперь слушай сюда: знаешь лесок, что примыкает к лагерю со стороны твоего поста?
– Конечно, знаю, командир…
– Сейчас выдвинешься, как умеешь и расставишь там сигнальные мины. Я буду за тобой наблюдать в бинокль, хоть раз светанёшь своей башкой – я сразу же наряд обратно верну. Это понятно?
– Сделаю, товарищ полковник, – без тени улыбки сказал лейтенант.
Чуть только начало темнеть, Чёрный собрал всех в штабе.
– Обращаюсь к специалистам, разжечь в середине лагеря костёр. Изображать пьяных, побольше мельтешите возле костра, кричите, пойте песни. Делайте вид, что вас больше, чем есть на самом деле. Муса, лезгинку танцуешь?
– Канэчна, товарищ камандыр!
– Приказываю рубить её так, как только в твоём ресторане зажигают! Всем всё понятно? Как только начнётся стрельба, всем падать на землю – и лежать до её прекращения. Давайте, братцы, очень вас прошу. От каждого из нас зависит успех операции! Вперёд!
Дождавшись, когда спецы, почти на цыпочках, вышли из палатки, полковник обратился к командирам отделений.
– Волчок, бери СВД, и на тот берег. Всем раздать приборы ночного видения. Белка, пусть твои бойцы выдвигаются на позиции, расставишь каждого сам – каждому определишь сектор ведения огня. В эфир до начала операции никому не выходить. Начало операции – сигнальная ракета. Жужа выставил с той стороны растяжки, кто-нибудь из «гусят» уж точно сорвёт. Как начнётся канонада, можно переговариваться по рации, там уже всё равно будет. Две красные ракеты – огонь прекращаем, работают спецы. Ну, всё, парни, с Богом, – и Чёрный каждого обнял по-братски, затем поднёс рацию к губам.
– Миражи, я – Мираж один. Белка, Волчок – снимаем все посты, дело сделали – гуляем!!!
И кивнул своим лейтенантам, те, деловито, вышли из палатки, махнув брезентовыми полами.
Чёрный выдвинулся на передний рубеж обороны. В лагере царило веселье, возле костра пели, плясали и горланили песни спецы.
Вначале темноту разорвал свист сигнальной ракеты. Она повисла над лагерем, на несколько секунд осветив окрестности, а потом с разных сторон ударили стволы. Бойцы били крест – накрест, как и было приказано. Моментально ночь наполнилась визгом и свистом трассеров. Так продолжалось минут десять, ответного огня противник не вёл, видно настолько был растерян и ошарашен.
Затем пошли в дело дымовые шашки, как и предполагал командир отряда «СКЛОН». «Дикие гуси» решили по-быстрому смазать пятки салом.
– Волчок, как у тебя? – Чёрный почти кричал в рацию.
– Всё нормально, первый! К воде их не подпускаю, а обе лодки я им в решето превратил. Теперь если только по воде аки посуху побегут!
– Молодец… Всем Миражам, продолжаем вести огонь!!!
После этих его слов в воздухе зависли две красных ракеты.
– Прекратить огонь. Ждём! – Чёрный вытирал пот со лба тыльной стороной ладони.
Минут через десять из тумана, как призраки, возникли парни в чёрных камуфляжах, чёрных касках и масках, скрывающих лица. На плече у каждого висел короткоствольный автомат. Они вели двоих пленных, чуть поодаль тащили за шиворот четверых убитых.
– Быстро вы их спеленали…
– Это не мы, полковник, это твои ребята их перечпокали. Мы только этих двоих взяли. Жидковаты оказались, как только нас увидели – сразу руки в гору подняли, – ответил Чёрному один из спецов – видимо старший, и закончив говорить с ним, поднёс к губам рацию, закреплённую на плече – Акула, я Хабара, Акула, ждём вас на подлёте к базе…
Чёрный подошёл к пленникам. Один из них дерзко и, почти весело смотрел на полковника, не отводя взгляда – второй стоял, низко опустив голову, покрытую капюшоном.
– Волчок, возвращайся, – сказал полковник по рации и откинул капюшон у пленного.
– Привет, дружище, вот так встреча…
На Чёрного, пряча взгляд, смотрел Татарин.
– И как угораздило тебя?
– Прости, командир, бес попутал. Прости, бес попутал, – как заведённый повторял он.
– Как они на тебя вышли?
– Это я на них вышел, командир, жадность обуяла, – Татарин попробовал улыбнуться своей доброй улыбкой, но у него плохо получилось, – как вернулись с севера, я к посольству ихнему пошёл, подождал пока, кто выйдет и записку в карман сунул. А потом встречаться стали тайно, они мне подсказали, что делать и как…
– А ты знаешь, что они семерых твоих товарищей под лавиной положили?
– Знаю, – поморщился Татарин, – там, на Эльбрусе они меня подхватили, через ущелье в Грузию вывезли. Потом я с этими, – Татарин кивнул на трупы, разложенные на траве, – подготовку прошёл и сюда забросили. Они все русскоязычные, один поляк, два литовца, откуда другие не знаю. Не спрашивал, не принято было.
– Дали бы мне волю, прямо сейчас тебя бы придушил, падаль. Ты и нас пришёл всех положить. Ты глаза то потуши, не смотри волчонком…
– Да не такой план был, командир, – поморщился Татарин, – хотели в пару дней уложиться и с грузом назад. Не думали, что вы так быстро на месте будете, потом просто наблюдали за вами, уж совсем хотели сворачиваться, когда твой боец одного подрезал. А потом увидели, что золото у вас, что бойца в наручниках увезли – подумали – не признали вы чужого. А как ты посты снял и пьянку объявил – решили действовать. Смеялись, говорят – мы этих русских алкашей в пять минут перетопчем…
– Проглотили, значит, наживку…
– Прости, командир, бес попутал, – как эхо произнёс Татарин.
– Рыбаков местных они прижмурили? – Чёрный кивнул на «гусят».
– Они. Подпоили, а потом печку зажгли. Заслонку оставили…они на всякие военные хитрости – мастаки…
Чёрный смотрел на Татарина и не мог поверить. Вот такие же старички с доброй улыбкой служили полицаями, вешали партизан и живьём сжигали женщин и детей. Они с радостью готовы были служить новой власти, только бы слаще есть и крепче спать. А потом – простите, люди добрые, бес попутал.
– Варвара тебя недавно вспоминала, всё вареньем грушевым тебя попотчевать хотела…
– Ты ей передай…, – начал говорить Татарин, но потом осёкся, – дай мне пистолет, командир, с одним патроном, – тихо прошептал он.
– Каждому, слышишь – каждому из моих ребят я не отказал бы в этой просьбе, но не тебе. Не заслужил. Заберите, – командир кивнул спецам.
– Прости, командир, бес попутал…
А потом зелёные деревянные ящики, опечатанные командирской печатью закинули в чёрный вертолёт, севший неподалёку от лагеря, во второй вертолёт, крутивший винтами чуть поодаль погрузили пленных и тела убитых и Секретарь, пытаясь перекричать шум пропеллеров, крикнул:
– Спасибо за службу, командир, завтра утром выйду на связь.
Вертолёты грузно поднялись в воздух, и пропали в ночном небе. Улетел с ними и профессор, так как делать ему больше было здесь нечего. Он так и не расставался с колчаном, найденным в пещере, прижимая его к груди обеими руками. Ну что ж, пусть. Заслужил.
– Всем спасибо за службу, – повернулся Чёрный к своим сотрудникам, – молодцы. Хорошо сработали. Посты не снимать, завтра утром разберёмся…
Но утром на связь Секретарь не вышел, он прилетел опять.
– Поздравляю, Гена, – он сиял как начищенный полтинник, – очень довольны твоей работой. Прямо хоть Героя давай, генерал то наш в пляс пустился. Радости – выше крыши. Это его проект – отряд твой. И тебя он лично в разработку подавал. Ни разу не промахнулся, значит. Ну что угощай чайком, да я полетел…
– Муса, – крикнул Чёрный в раскрытые полы палатки, – принеси чаю, гостя побаловать.
– Ты бы хоть сказал, как тебя зовут, а то всё Секретарь, да Секретарь…
– Колян. Ты угадал, – и он хлопнул Чёрного по плечу.
От чего оба громко расхохотались.
Перед тем как улететь обратно Секретарь передал командиру два плотных конверта. Один побольше, другой поменьше.
– Это сюрприз, сейчас не открывай. Распечатаешь, когда улечу, – сказал он на прощанье.
В одном конверте был приказ о присвоении внеочередных специальных званий, в порядке исключения, всем бойцам отряда «СКЛОН» – ко всем полагалось теперь обращаться – товарищ старший лейтенант, также в приказе отмечалось, что «гражданские» будут отмечены отдельно в части их касающейся и индивидуально.
А когда Чёрный открыл второй конверт, из него выпали на командирский стол генеральские погоны, и листок – тоже приказ, но уже верховного о присвоении полковнику Чёрному Геннадию Юрьевичу очередного специального звания генерал – майор полиции. Вот так то!
«Дождалась, Варвара, дождалась. Теперь генеральшей все звать будут», – думал Чёрный. Но отчасти это была и её заслуга. Это он признавал, да и спорить с этим было невозможно.
Но на этом сюрпризы не закончились. Когда Чёрный активировал свой личный мобильный, который он выключил в самом начале командировки, чтоб никто не беспокоил – сразу запиликали, пришедшие за всё время смс-ки.
Одна из них подбросила новоиспечённого генерала до потолка. И он принялся жечь лезгинку покруче любого кавказца, а потом «барыню».
« Сегодня родила Аню и Полю. Личный состав здоров, бодр и ждёт любимого папочку домой» – писала ему жена.
– Ай, камандыр, што случилось э-э? – на него с удивлением смотрел повар Муса, пришедший в его палатку, чтобы забрать чайник.
– Что, думаешь – с ума сошёл Чёрный? Нет, дорогой, отставить завтрак, давай разводи угли и шашлык! Мне жена двух дочек родила! Собирай всех – копытца обмывать будем!
– Вай, вай, камандыр, – всплеснул руками тот, – я тэбэ такой шашлык сделаю, ты такого ныкогда нэ кущал!!! Вай!!!
– Всем Миражам, – генерал поднёс рацию к губам, – всем общий сбор в столовой. Я себе двух дочерей родил.
И он выбежал из палатки, чтобы в последний раз постоять на высоком крутом утёсе и попрощаться с батюшкой – Доном. А потом домой – там его ждут жена и дети. И ещё – он должен посадить яблоневый сад.
Александр Анатольевич Пономарёв современный российский писатель, драматург, прозаик, сценарист.
Член Союза писателей России.
Страница автора на Facebook >>>
