***
Если скажешь А, ведь придется сказать и Б,
А за ней потянется вся остальная чи.
Вот поэтому сиди себе на трубе,
Можешь крыльями хлопать, главное же – молчи.
Привыкай выплескивать все на бумажный лист –
Береги гортань и, что важно, людей вокруг.
Знаю, трудно, девочка, но ты уж потрудись.
Говори себе: «Друг это, друг, это просто друг».
Говори-заговаривай сердце и щурь глаза.
Все придет в свое время, да так, что захватит дух.
А пока промолчи алфавит поперек-назад,
Хоть и нет нынче букв других, кроме этих двух.
***
А потом будет старость – церковь, внучата, грядки,
Никаких монамуров, парнасов и прочей дури.
Утром ежли проснулся – стало быть, мир в порядке.
Если же не проснулся – так и вообще в ажуре.
Дзен познаешь на раз, медитировать будешь в кухне
На духовку и миксер – с мудрой полуулыбкой,
И ничто не затронет сердце, ничто не ухнет,
Отозвавшись в душе очередной ошибкой.
Потому же, пока есть время, пусть будут чувства,
Тараканы и бабочки, трепетная беспечность,
Волшебство исполненья желаний, искус искусства,
И когда-нибудь будет старость, а после – вечность.
***
В чешских горах брожу до темна почти.
Гладя кусты, считаю до десяти.
Сидя на камне, вижу тебя средь сосен.
Восемь.
А как иначе, если прием-прием?
Все, что так долго было лишь миражом,
Стало вдруг явью – что же теперь поделать…
Девять.
Вечер, однако. Надо спускаться с гор,
На ночь хотя бы все же тушить костер.
Чувствую, что нам с тобой в этот раз отвесят
Полные, с горкой, десять.
***
Сижу в кофейне, напротив – Сохо
(прогнулось кресло с негромким охом).
Привет от Миши, от Щербакова,-
смеюсь неслышно. Ведь просто слово!
А сколько чувства, эмоций сколько .
в коктейле праздника ми-фа-солька.
***
Улегся девятый вал,
Рассеивается мгла.
Ты долго меня ждал,
Я долго к тебе шла.
Сплетает судьба сеть
(Отнять, поменять, дать),
Чтоб мне о тебе петь
И писем твоих ждать.
Чтоб ты проверял чат,
Чуть только прогнав сон,
И взгляд через вдох – в сад,
Коль подло молчит он.
Все стало легко вдруг,
Все можно, и явь – новь.
Зовет телефон: «Тук-тук»
И кажется, что любовь.
***
А как мы ломали копья (они же шпаги),
Как соревновались в лихости и отваге,
Будили друг друга средь ночи (шутили то бишь) –
Помнишь?
И всю эту юность (а правильней будет – дурость):
Влюбленности и предательства, визг и хмурость,-
Отдам я сейчас за твое телеграфом дробимое
«Любимая»…
***
Я тоже такая – все девочки верят в чудо,
В любовь навсегда и в рыцаря без упрека.
Поэтому – песни, несущиеся отсюда.
Поэтому звезды – до запада от востока.
Мой суженый, дай мне слово – как знак небесный,
Чтоб соединить миры, укротив разлуку,
Чтоб боль растопить, переступить чрез бездну
И жить. Просто жить бы. Мой суженый, дай мне руку.
Так хочется быть ведомой, да чтобы в счастье,
В стабильность и в нежный плен, не абы куда бы,
Чтоб каждое утро – солнце волшебной масти…
…Я тоже такая – такая же, как все бабы…
***
Приходи на мою льдину.
Я как прежде сварю кофе,
И обоим нам станет пофиг
Льда кромешная холодина.
Я расправлю любовь флагом,
От врагов в ней тебя спрячу.
Будет кофе у нас горячим,
Океан же вокруг – благом.
Бескисельная типа млечность
Нас спасет, горизонт сдвинув…
…Приходи на мою льдину,
Мы на ней уплывем в вечность.
***
А потом вдруг окажется – вовсе
Не забыл, и все это время
Ждал и помнил. Любил? – возможно.
Любит все еще? – безусловно.
Как умело судьба швыряет
Нам под ноги фрагменты счастья –
Собери, мол, свою картинку,
Коль терпенья, конечно, хватит.
Попыхти, а я тут в сторонке
Постою да понаблюдаю,
Как барахтаться будешь глупо,
Беззащитный такой дурашка.
И когда уже станет ясно,
Что картинка таки сойдется,
Я подкину последний козырь:
Он тебя безусловно любит.
Так и быть, наслаждайся счастьем –
Заработано оно честно.
***
Тридцать лет и три года он ждал от нее звонка.
Не менял номера, трубки не выпускал из рук.
Говорил, для работы, сам думал: «А вдруг… Ну, вдруг?..»
Так и жил в двух реальностях, как бы не здесь слегка.
В этой были карьера (как будто кто нашептал)
Плюс семья (биология, черт бы ее побрал)
И в семейном альбоме – фото (убрать не дал)
Как лазейка в реальность другую, почти астрал.
В той, другой, было счастье без края все тридцать лет,
Потому что – она, а иначе и жизни нет.
Тридцать лет и три года… Однажды беда пришла,
Да такая, что, видно, не пан, а скорей, пропал.
Что терять мне,- подумал и номер, вздохнув, набрал.
«Да,»- сказала она, — «наконец-то! Я так ждала…»
***
Зефир и патока, безе и карамель,
Брусничный жар под снегом маскарпоне,
На лошадях нарядные попоны,
Цветет сирень, кончается апрель,
Под колоннадами журчит свирель,
Оркестру подпевают две поповны,
Кивает эустома: «Помни…помни!»,
Сел селезень в тепле ручья на мель.
Благословенна карусель времен
Под неизменный колокольный звон.
***
У каждого своя война,
Но мы стоим к спине спина,
Друг другу прикрывая тыл.
В твоей руке блестит клинок,
В моих руках горит цветок,
Вокруг – кромешный лед застыл.
Я чувствую плечом плечо,
Любой пропущенный толчок –
Моим становится твой бой.
На «Правда?» сразу слышу «Да!»
Сияет белая звезда,
И ты со мной, и я с тобой.
Пока струится теплый свет
И на вопрос – всегда ответ,
И чудо входит в мир земной,
Нет шансов против нас у льда.
Сияет белая звезда,
И я с тобой, и ты со мной.
***
Нынче – так же, как и в старину,
И на это есть свои причины:
Мальчики уходят на войну –
Возвращаются с войны мужчины.
Возвращаются – «ты только жди!»,
«Все равно приду я на свиданье.».
Будет встреча вслед за расставаньем,
Несмотря на бури и дожди.
Точно так же, как и в старину,
Строгая судьба тасует роли:
Мальчики уходят на войну –
Возвращаются с войны герои.
***
Новости с фронта: атака, пальба, затишье…
Четные строфы рифмуются с междустишьем.
А у нечетных ритм подобран метко –
Это тебе не тощенькая заметка
В грязной газетке – лишь бы да заплатили.
Этими строчками раны от пуль лечили
Словно бальзамом, пили их как микстуры –
Чтоб не свихнуться в дебрях прокуратуры.
И наступала благость на полминуты.
И в голове – фанфары, флажки, салюты
До грохотанья очередного залпа.
Что будет завтра?..
***
Мой генерал, в день поминовенья
храбрейшего полководца
Я поднимаю бокал за Вас –
преемника его дела.
Желаю не утонуть, как он,
в сорокапроцентном колодце,
Читай – дойти до вершины (где и
остаться), а не предела,
Не до ручки (ну, разве что женской,
в тонкой перчатке),
Не до точки (хотя исключаю ту,
в которой Вас ждут).
Писала, плавясь от нежности, так что
простите за опечатки.
В общем, за Ваше будущее, мон женераль.
Салют!
***
Спи, мой серебряный, баю-баю-баЮ.
(Что ж, если взрослый, и песенку спеть нельзя?)
Месяц рождественский смотрит в келью твою,
Нежностью взгляда волшебные сны неся.
Коротко ль, долго ли – скоро, скоро домой,
Землю пахать, строить терем, да все сновА.
Спи, сероглазый король несуженый мой,
Ночь мудренее, а прочее – лишь слова.
Буду твой сон охранять до ранних синиц,
Ангелам на ночь сигналю рукой отбой,
Чтоб тебе снилось одно из тысячи лиц…
Спи, мой серебряный.
Бог с тобой.
Я с тобой.
***
Колокольчики-бубенчики по камушкам дин-дон,
Ярко-радужными брызгами – на травы да цветы.
То ли суженый во сне тебе явился, то ль не он;
То ли ты к нему бежала по сугробам, то ль не ты.
А с утра опять за тридцать да намокшая постель.
Вроде ветер за окном, да все не охладится дом.
Выйдешь в поле у реки, глаза закроешь – и метель,
Колокольчики-бубенчики по камушкам дин-дон…
***
Учи итальянский: «La vita è mеravigliosa.»
Сходи выпей кофе в уютной кофейне у речки.
Не думай о прошлом – к чему эти горькие слезы,
Не думай о будущем – дыме невылитой свечки.
Ведь все хорошо как во сне, так и в мире реальном –
Ярчайшее солнце сменяет апрельские грозы.
Храни свой секрет как реликвию в ящичке дальнем,
Учи итальянский: «La vita è mеravigliosa.»
***
Художник,
Нарисуй мне такое небо,
В котором
Нежной радугой плещет осень,
Играет,
Как по нотам, по листьям недо-
Звучавший
Переливом полета оземь
Весною –
Возрождением спасших душу,
Сладчайший –
Слаще меда и прочей пищи –
Эпиграф
(Молвить А, замереть и слушать…)…
Сама я –
Живописец, каких не сыщешь.
Цикл стихотворений «Принчипесса»
