Я пишу это в мире, который сужается на глазах: спецпропуска, сто метров от дома, Москва, будто приснившийся город-призрак, а Средиземноморье – как далекая галактика.
А рядом растет щенок. Он уже post-covid малыш, родился в январе и не знает другой земли. Я наблюдаю, как расширяются границы его мира: выползли из темной коробки и побежали исследовать большой яркий и шумный дом, скоро можно будет ступить на зеленую травку во дворе, а сколько вокруг таинственных запахов! Детство тем и прекрасно – что каждый день открытие. Смотрю на него и вспоминаю, что и творчество тоже способно расширять границы восприятия мира, дарить чувство полета.
искусство
Жрецы Бога
«Дождь не может идти вечно»
(из кинофильма «Ворон»)
Синий московский вечер. Увидела мельком своё отражение в окне и снова подумала о заключённой внутри рамы, внутри молчащего дома, внутри одиночной камеры, где отчаянно ловишь звуки весны, доносящиеся с улицы. Воркование голубей на соседском подоконнике, визг разыгравшихся детей, которых мамы тщетно зовут домой на ужин, шелест шин по мокрому асфальту куда-то спешащего автомобиля. Я люблю звуки весны, но подчас они невыносимы, потому что гонят из дома прочь.
Мои книги | Подписаться на новости | Архив писем | ПоблагодаритьМои города. Невыраженное и невыразимое
When you look off
Tell me who you really love
Жизнь – как путешествие, в котором каждый ведёт путевой дневник…
И правда, стоило бы выписать на листке в столбик все города, где побывала и куда стремилась. С пометками, совпали ли представления в грёзах и наяву.
Сон о Замке над Мёртвым морем
Чем жизнь отличается от существования?
Предназначением, – пишу я.
Религиозный человек не спросил бы, зачем он здесь, на земле. Бог дал, бог взял. Экзистенциальному сознанию нужен миф, чтобы упорядочить окружающий хаос, череду нелепых случайностей превратить в судьбу, а себя – в её избранника.
Свободой, – сказала бы моя прапрабабка.
Она давно умерла, её никогда не было рядом. Но я могу читать письма из прошлого. Пустоте придать очертания рукописи.
